М.Ц. – Николай Егорович, Вы познакомились с Высоцким во Франции?
Н.Д. – Нет, ещё в Москве. У него был ближайший друг, Давид Карапетян, он был и моим другом, у нас были с Высоцким очень тёплые отношения. Потом, помню, они с Мариной Влади в моей машине катались. Мы общались, конечно, но особенно я не лез вот по какой причине. У меня жена работала тогда во "Франс Пресс", и куда бы мы не ездили, сзади ехали за нами. Так что я просто не мог подводить людей.
В Москве я портретов Высоцкого не делал. Признаться, "Таганку" я не уважал. "Десять дней", которые меня не потрясли... Я этого не ел...
Высоцкий приезжал к нам, к моим друзьям. Давид Карапетян его вытаскивал, оберегал, спас его. Потом они разошлись. В книге Карапетяна хорошо сказано об этом. Высоцкого стали интересовать деньги, а тогда мы думали не о деньгах, а об искусстве.
Наши с Карапетяном жёны были француженки. То есть, для него это был пример, не жить, как все.
Высоцкий же в те времена был совершенно без денег, он приезжал к Карапетяну покушать, спал у него, потому что негде было спать. Спал он на диване, а над ним висели две моих картины, которые я подарил Карапетяну. Одна из этих картин – "Купола". Он писал свою песню "Купола российские", глядя на эту картину.
М.Ц. – Вы общались и во Франции?
Н.Д. – Мы беседовали, да. Марина боялась, она же тогда коммунистка была, потом только отошла. Я не был членом партии, даже комсомольцем никогда не был. К эмигрантам, беженцам тогда относились с подозрением. Володя сам мне говорил:
– Я с тобой долго говорить не могу.
Он расспрашивал меня о жизни здесь. Не советовал я ему оставаться, теперь жалею.
М.Ц. – А он хотел оставаться во Франции?
Н.Д. – Тогда ведь все бежали, прыгали через барьер! "Волки"-то отсюда! Эта же песня не просто так писалась. Он спел её, и я сказал себе: я прыгну.
М.Ц. – Какой круг общения был в Париже у Высоцкого?
Н.Д. – В первый приезд Высоцкого в Париж нас пригласила жена Карапетяна, была Марина Влади, был Барышников. Потом был такой Коган, он здесь преподаёт, у него тоже жена француженка. Шемякин не пришёл. Потом я повёз Синявских на встречу с ним. То есть, они были знакомы по Москве, но в Париже их свёл я. Америка его споила и укоротила ему жизнь.
Марина Влади оберегала как могла. Этот Коган – коммунист, жена Карапетяна – ярая коммунистка. Она переводила Хрущёва по заданию КПСС и компартии Франции. Вот в какой он круг попал.
М.Ц. – Вы один из немногих художников, написавших прижизненный портрет Высоцкого. Расскажите, пожалуйста, об этом.
Н.Д. – Я делал наброски с него во время встреч у друзей и написал портрет. Это было, в 1974-75 годах.
У меня штук тридцать портретов Рихтера есть. Когда он давал концерты в Париже, я ездил туда и делал портреты. Я сделал штук сорок портретов Ростроповича. Таких набросков у меня тысячи, в том числе, и Высоцкий. Я сделал штук восемь его набросков. В работе опираюсь на Матисса.
М.Ц. – А где находится большой портрет Высоцкого?
Н.Д. – Он долгие годы был у меня, на нём стоит подпись самого Володи и слова: "Николай, добра тебе!" В 2002 году я его подарил музею Высоцкого в Москве. А у меня дома висят два моих наброска.
М.Ц. – Высоцкий Вам позировал для этого портрета?
Н.Д. – Я не называю это позированием. Это удовольствие для обоих. Этот портрет выполнен на картоне. Дело в том, что декоратор "Таганки" выполнил несколько портретов – Брехта, Станиславского, Вахтангова и Мейерхольда. Эти портреты были сделаны на картоне, они чёрно-белые. Не помню, то ли углём, то ли карандашом нарисовано. И я для того, чтобы в будущем портрет Высоцкого висел там же и совпадал с этими портретами, выполнил его на этом же материале, но в цвете – там у меня сангина, мел, уголь. Вот этот портрет теперь в музее.
М.Ц. – В Ваш альбом "Русский в Париже", выпущенный в 1980 году, портрет Высоцкого вошёл?
Н.Д. – Он должен был войти, даже два портрета должны были войти. Однако те, кто редактировали альбом, его выкинули. Они узнали себя в песне "Над Шереметьево в ноябре третьего...", хотя имена там и не назывались. Они вывезли из России иконы. Каким путём вывезли – другой разговор. Вывезли они всё официально, им можно это простить, но песню эту они Высоцкому простить не могли. Портрет выкинули и заменили его сыном Рабина. Кто такой сын Рабина?! Кто такой сын Рабина по сравнению с Высоцким?! Просто надо было чем-то заменить из имеющихся у меня рисунков. Поэтому там три Рабина, но нет Высоцкого. Это и есть его трагедия.
М.Ц. – Что Вы можете сказать о выступлениях Высоцкого в Париже?
Н.Д. – Концерты были неудачные. Рекламы не было. Когда гораздо позднее готовились концерты Окуджавы, то это широко рекламировалось среди русских. А перед концертами Высоцкого не было даже короткого анонса в "Русской мысли". Вышла изоляция от русских, невольная изоляция.
Марина Влади – коммунистка, он выступал на празднике "Юманите".
У Высоцкого трагическая ситуация сложилась. Вину несут все, здесь ему было делать нечего и там нечего.
10.05.1997 г. и 5.11.2005 г.