А.К. – Насколько я помню, впервые я увидела Володю Высоцкого после "Вертикали". Сначала я его увидела на сцене Театра на Таганке, а потом, уже через некоторое время, встретила его у нас на студии.
Дело в том, что моя должность в студии была музыкальный редактор (потом – старший, затем – ответственный редактор) в отделе эстрады. Таким образом, все пластинки этого жанра, начиная с молодых Кобзона и Магомаева, проходили через меня. Ну и те, кто работал в жанре авторской песни... Тогда это название было не принято, так мы, чтобы к нам не придирались, называли это "туристской песней".
В этом жанре было два основных представителя – Окуджава и Высоцкий. Их хотел слушать наш покупатель, наш народ, наши торговые организации хотели продавать их пластинки. Первая пластиночка с песнями Окуджавы вышла в исполнении других артистов – Трошина, Кристалинской, Олега Анофриева. Только в таком виде мне разрешили выпустить Окуджаву.
У нас был замечательный директор – Борис Давидович Владимирский. Очень хороший музыкант, пианист. До прихода на студию он работал в Министерстве культуры, знал пластиночное дело. Ко мне он хорошо относился. Мы хорошо понимали друг друга, несмотря на значительную разницу в возрасте. С его помощью мне удалось выпустить гибкую пластиночку Володи Высоцкого.
М.Ц. – Эта пластинка с песнями из "Вертикали" вышла в 1968 году. Насколько я понимаю, в то время Б.Владимирский был заместителем генерального директора "Мелодии"?
А.К. – Вы представляете себе, что такое "Мелодия", и что такое Всесоюзная студия грамзаписи? Это же фактически две разные организации. "Рабочей лошадкой" "Мелодии" была именно Всесоюзная студия грамзаписи, сокращённо – ВСГ. Там делались записи на магнитную плёнку, делались оригиналы для заводов, и было небольшое производство самих пластинок. То есть, ВСГ – это главная, основная часть фирмы "Мелодия".
М.Ц. – И, следовательно, Б.Владимирский, как директор главного отдела всей фирмы, имел возможность разрешить выпуск пластинки Высоцкого?
А.К. – Да. Тут ещё один момент важен. Как раз приблизительно в то время появился журнал "Кругозор" с гибкими пластинками. Если раньше мы использовали очень сложный процесс изготовления виниловых пластинок, то с появлением гибких пластинок процесс упростился значительно. Пластинки стало возможно издавать, почти как газету, скорость изготовления увеличилась в двадцать и более раз.
"Вертикаль" прошла с огромным успехом, и наша дирекция посчитали возможным выпустить пластинку с песнями оттуда. К тому же надо учесть, что "Кругозор" издавался совместно с Всесоюзным радиокомитетом, так что тексты для пластинок отбирали они, и если что не так – шишки посыпались бы не на дирекцию ВСГ.
Сперва-то была идея издать эту пластинку в "Кругозоре", но потом подошли к этому вопросу чисто с коммерческой точки зрения – ведь журнал продавался в киосках "Союзпечати", а пластинки – в том числе, гибкие – в магазинах грампластинок. Зачем же отдавать кому-то выгоду? У нас уже все матрицы были готовы, поэтому мы пластинку быстро выпустили, и легко выполнили то ли квартальный, то ли ещё какой-то план, не помню уже.
М.Ц. – Не припомните, какой был тираж пластинки?
А.К. – Большой тираж, но точно сказать не могу, потому что допечатки происходили уже без ведома студии. Торгующие организации делали заказы уже непосредственно заводам, которые печатали пластинки.
М.Ц. – К последующим миньонам Высоцкого Вы имели отношение?
А.К. – Прямое. Выходили они с большим трудом, хотя все после выхода той гибкой пластиночки поняли, что на Высоцком можно делать и месячный план, и квартальный, и годовой.
К тому времени ВСГ получила на улице Станкевича здание бывшей англиканской церкви. Там было общежитие работников, обслуживающих МИД. Их куда-то переселили, а здание церкви приспособили под звукозаписывающую студию, и вот там записывался Высоцкий для своих пластиночек.
М.Ц. – Кто же был основной двигающей силой, которая преодолевала сопротивление нежелающих издавать его пластинки?
А.К. – Ну, если угодно, Ваша покорная слуга. Я Вам рассказала о первом миньончике Окуджавы, на котором его песни исполняли другие певцы. Второй его миньон уже содержал песни в авторском исполнении. Таким образом, Окуджаве был дан некоторый ход. А с Володей не получалось ни в какую!
Я была свидетелем разговора Володи с нашим директором. Володя говорил: "Ну вот вышла же пластинка с песнями из "Вертикали" – и ничего страшного не произошло. Значит, наверное, мне можно записаться и у вас на студии?" Директор его спросил: "А почему Вы так поёте? У Вас красивый баритон, а Вы поёте с таким хрипом. Это же неестественно для певца". Володя ответил: "Ну у Вас есть такие замечательные певцы, как Магомаев. Вы имеете возможность записывать прекрасные голоса. А у меня такой вот голос, я иначе петь не могу".
Но всё-таки тот факт, что вышла гибкая пластинка, в конце концов, помог. Тут помогли и торгующие организации, которые не выполняли план. Они всё время требовали: "Нам нужен Высоцкий, нужна пластинка Высоцкого".
У нас была тиражная комиссия, которая собиралась раз или два в месяц. В неё входили и музыканты, и работники студии, и представители торгующих организаций. На комиссии отчитывались о выполнении плана. И вот кто-то из торгующих организаций сказал, что им необходима пластинка Высоцкого, тогда они смогут выполнить план за очередной квартал.
Ну и поскольку уже была одна гибкая пластинка Володи, то решили, что можно выпустить миньончик. Когда принимали песню "Он не вернулся из боя", то наши два члена худсовета, уже пожилые люди, просто лили слёзы. Те самые люди, которые долго запрещали выход этого миньончика, плакали по-настоящему. Один из них был Михаил Вячеславович Иорданский, автор детских песен. И у меня внутри всё кипело, – если Вы в таком восторге, зачем же Вы запрещали?
На этой пластиночке Володя написал мне так: "Ане – с уважением и благодарностью". А вторая пластиночка, где фотография его на фоне той бывшей кирхи, где записывались песни, он написал: "Анюта! Это наша вторая. Будем бороться за третью".
М.Ц. – В 1974 году Высоцкий с ансамблем под управлением Г.Гараняна сделал записи для диска-гиганта. Вернее, даже для двух дисков...
А.К. – Это так было... Однажды, когда Марина Влади в очередной раз приехала в Москву, они с Володей пришли к директору "Мелодии". Его кабинет был в старинном особнячке девятнадцатого века, расположенном на Никитском бульваре.
Потом мне рассказывала секретарь генерального директора "Мелодии", – тот Володю с Мариной принял очень любезно. И Марина его спросила: "Что мешает выходу пластинок Володи? Почему творческий человек не может издать на родине свой диск-гигант?"
Директор высказался в том плане, что, действительно, надо издавать диск, и Володя с Мариной ушли от него окрылённые. Они получили разрешение от Генерального директора "Мелодии"! Причём разрешение было даже не на диск-гигант, а на двойной альбом.
Володя мне звонит, рассказывает про этот визит и говорит: "Анна Николаевна, мы скоро начинаем работать".
План Володи был такой: на первой стороне первой пластинки дать лётные песни – ""Як"-истребитель", "Затяжной прыжок" и другие такого же плана, на второй стороне – морские песни – "Спасите наши души", "Четыре года рыскал в море наш корсар", и так далее. На другой пластинке должны были быть на одной стороне лирические песни, такие как "Дом хрустальный", "Ноль семь", а на другой – песни шуточные, юмористические.
У нас были замечательные музыканты! Они с Володей делали инструментовки. Не помню, играл ли Володя сам на гитаре... Я была на репетициях. И музыканты хотели показать всё лучшее, что они умели, и Володя заряжался от них энергией, – и они заряжались от него. Атмосфера репетиций была прекрасная – шутки, смех, необычайный подъём музыкальный, объединение творческих душ, когда каждый с полуслова понимал другого.
И вот такой момент. У меня вся программа уже была записана на так называемой "контрольной карточке", которая сопровождает запись от начала до конца. И мне нужно было, как эстрадному редактору, получить подписи главного редактора и директора.
Я прихожу к главному редактору, говорю, что генеральный директор запись разрешил, нам нужно начинать работу. А тот говорит: "Нет, я не подпишу, пусть сам генеральный подписывает". Я иду к нашему директору, а тот мне то же самое выдаёт: "Генеральный разрешил – пусть он и подписывает".
Я говорю: "Ну как же так? Ведь есть же договорённость. Надо получить широкую плёнку, завтра же запись!" А мне надо было в цех записи сдать подписанный наряд из музыкальной редакции.
Начинается телефонный разговор двух директоров. Наш звонит генеральному и говорит: "Вы разрешили запись?" Тот подтверждает – да, разрешил. Но наш директор наряд всё равно не подписывает и просит генерального прислать официальное письмо, что запись действительно разрешена.
А у меня уже времени нет ждать письма. Студия готова, музыканты готовы, нужно работать начинать. Тогда наш директор мне говорит: "А ты пойди на фирму и получи подпись генерального". Я так и сделала. Взяла наряд – и бегом на "Мелодию". От улицы Станкевича до особняка на Никитском – минут семь будет.
Прихожу – нет генерального. Секретарь говорит, что срочно уехал, просил меня подождать. Жду полдня, наконец, он возвращается, подписывает мне наряд – и я опять бегом в цех записи. Отдала наряд и докладываю своим двум начальникам: "Генеральный наряд подписал". И они сразу успокоились – вроде, они в этом деле и не участвуют вовсе.
Началась запись, начались прекрасные дни. Всё писалось в большой студии, и кто хотел, приходил в студию слушать. Убегали с рабочих мест, чтобы послушать и просто посмотреть на Володю.
Запись делал Эдик Шахназарян, очень хороший наш звукорежиссёр. И Володя уговорил Эдика сделать ему копию записи. Я, конечно, сделала вид, что ничего не знаю, потому что вообще-то это запрещено. До выхода пластинки со студии ничего выходить не должно.
Запись сделали. Плёнку запечатали, сдали в фонотеку. Начинается разговор, как оформлять альбом. Это уже работа наших художников-оформителей. Они фотографии подбирали, советовались с Володей Высоцким, как лучше сделать.
И вдруг начинаются разговоры, что издание альбома – это очень трудоёмкий процесс, и вообще на двойные альбомы у нас исчерпан лимит, и мы его выпустить не можем. (На самом деле, это правда, – мы уже на тот момент выпустили двойной альбом. Мы такие альбомы делали каждый год как подарки ветеранам по спецзаказу министерства культуры, в продажу они не поступали.)
Мы говорим: "Ну ладно, не можем выпустить двойной альбом – давайте выпустим две отдельные пластинки". Но и отдельные пластинки тоже не пошли... Я уж там точно не знаю, что было, потому что это уже была не музыкальная работа, а подковёрная возня.
Зато в Болгарии вышла пластинка, состоявшая из записей, сделанных на "Мелодии". Там я указана в качестве музыкального редактора, но эта пластинка вышла по заказу Болгарии. Болгарам можно было слушать Володю, а своим – нет.
16.11.2008 г.