М.Ц. – Четыре года Вы учились в Школе-студии МХАТ на одном курсе с Владимиром Высоцким. Что запомнилось Вам из его ранних студенческих работ?
Н.М. – Запомнился Бубнов в пьесе "На дне". Мы играли там вместе, я был в роли Сатина. Мне кажется, роль эта у него получилась очень хорошо.
М.Ц. – "Очень хорошо" – на каком уровне? Ещё на студенческом или уже на взрослом, профессиональном уровне? Допустим, Высоцкий после окончания студии получил бы приглашение во МХАТ, где шёл этот спектакль? Мог бы Высоцкий в тот момент рассчитывать получить серьёзную роль во МХАТе?
Н.М. – Ну, видите ли, смотря какой МХАТ... Смотря какие актёры рядом. Есть МХАТ одного времени, есть другого. Рядом, скажем, с Леонидовым*1 Высоцкий бы, наверное, не смотрелся и потерялся бы. А может быть, и нет. Многое же от режиссёра зависит.
Что же касается нашего спектакля, то, как мне кажется, и Володя, и все мы, наверное, были уже доведены к этому времени до уровня профессионального. Школа, знаете ли...
Я её боготворил. Я не знаю, как сейчас, а в наше время она так хорошо готовила актёров, как никакая другая. Какие педагоги были! Вершилов, Массальский, Тарханов. И в результате к моменту окончания много режиссёров приезжало, нас разбирали нарасхват.
Нас так готовили, что скидки на возраст не было. Я, например, приехал в Красноярск – и мне сразу дали играть Гамлета. И через две репетиции я уже играл Гамлета. Я не хвастаюсь, я не хочу сказать, что это только моя заслуга, в этом огромная заслуга школы, которая меня воспитала.
Так что и Володя – то, что он делал, он делал на хорошем профессиональном уровне.
М.Ц. – А другие выпускные спектакли помните?
Н.М. – Очень смутно. Мы ставили "Золотого мальчика",*2 но я его почему-то совсем не помню. А вот "На дне" – я мог бы рассказать о каждом. Всех помню и всех вижу, как сейчас. Значит, наверное, всё-таки это ценность, раз так запомнилось. Не как играл лично я, как играли и работали все.
М.Ц. – И в статье "Девятнадцать из МХАТа" вас почти всех поимённо упомянули.*3
Н.М. – Да-да, была статья. Вы такой молодец, всё так знаете... Сейчас это редко бывает...
М.Ц. – И "На дне", и "Золотой мальчик" – это уже 1960 год. А до этого на курсе ставилась "Свадьба" по Чехову. Это Вам запомнилось?
Н.М. – Да, был такой спектакль. Я помню, как играл Гена Портер, а вот что делал Володя, что-то не припомню, не отразилось это у меня в памяти. Тут, видимо, в том дело, что в моём восприятии классический фильм "Свадьба" затмил наш студенческий спектакль. Классическая "Свадьба" как-то утесняет нашу постановку. Конечно, она была менее выразительная. А ещё по Чехову мы делали отрывок из "Дяди Вани", там мы втроём работали – Вильдан, Высоцкий и я.
А какая Ваша вообще задача? Вы хотите показать, какой Володя был хороший актёр?
М.Ц. – Нет, моя задача не в этом. Я беседую с людьми, знавшими Высоцкого. Из их воспоминаний составляется его портрет, так сказать, без ретуши. Я никогда не изменяю ни одной буквы и ничего не приукрашиваю. Вот, скажем, недавно я беседовал с Вашей сокурсницей Лолой Евгениной...
Н.М. – Да-да, была такая. Она, кажется, потом уехала вместе с Витей Большаковым. И что она?
М.Ц. – Она на мой вопрос, что ей запомнилось о Высоцком, сказала только, что он очень нахальный и грубый. Всё, больше ничего она не помнит.
Н.М. – Нет-нет, это не так. Это просто дама такая капризная, нехорошая. Неправда это. Ну и Бог с ней.
М.Ц. – Согласен, Бог с ней. Давайте снова вернёмся в Школу-студию МХАТ. Вам не запомнилась совместная работа Высоцкого и Вильдана – отрывок из "Преступления и наказания"?
Н.М. – Да-да, что-то припоминаю... Высоцкий играл Порфирия Петровича... Там были очень хорошие намётки. Намётки только. Ну, естественно – мы же только учились.
М.Ц. – А как учился Высоцкий?
Н.М. – Легко. Он стремился работать, стремился узнавать, что-то пробовать, экспериментировать. Он был по природе экспериментатор.
М.Ц. – Вы встречались с Высоцким после окончания школы-студии?
Н.М. – Я после окончания уехал из Москвы... Не хотел терять времени, пока мне дадут хорошие роли. Хотя звали меня остаться в столице, приглашали в Театр имени Пушкина, где многие наши ребята пробовались, но я укатил в Красноярск.
Потом я часто бывал в Москве и приходил в Театр на Таганке, смотрел Володю. В "Гамлете", в частности. Он ценил моё мнение, спрашивал: "Ну, Коля, как тебе?"
М.Ц. – И как Вам?
Н.М. – Ну что я могу сказать... Любимов взял специфические качества актёра Высоцкого и получился интересный Гамлет. Вот Гамлет с гитарой сидит у стены – это уже что-то специфическое.
М.Ц. – Мне почему-то кажется, что Вы не целиком принимаете идею таганковской постановки?
Н.М. – Ну а почему мне надо принимать это целиком? У меня своё видение.
М.Ц. – Ну да, разумеется. Но вот если немного изменить вопрос... В 1970-е годы в стране было два наиболее известных Гамлета – это Высоцкий и Смоктуновский. Исполнение роли, трактовка, рисунок – всё абсолютно разное. Какой из двух Гамлетов Вам ближе?
Н.М. – Мне ближе Гамлет Смоктуновского. Я придерживаюсь того мнения, что театр должен проникать в душу человеческую. Это должно нас трогать, должно нас задевать. В этом предназначение театра, с моей точки зрения. Тот театр, где работал Володя, – он был хороший, он был энергичный. И там был хороший свой Гамлет. Но это был Гамлет Высоцкого и Любимова, а не Шекспира. Я поклонник старого театра.
М.Ц. – Классического?
Н.М. – Ну нельзя быть просто совсем классическим, но спектакль должен задевать душу, когда уходишь и начинаешь задумываться. А иначе что же? Смотреть, какая хорошая пластика у актёров, или как здорово сшиты костюмы, или какое там необычное оформление? Не в этом предназначение театра.
М.Ц. – Другие роли Высоцкого на Таганке Вы видели?
Н.М. – Да, я видел. Что-то очень политическое. "Восемнадцать дней", что ли?
М.Ц. – "Десять дней, которые потрясли мир". А Галилея в исполнении Высоцкого Вы смотрели?
Н.М. – Да. Что сказать? Знаете, это была страсть такая... Как вообще всегда, где был Володя, там было много темперамента. Я думаю, это было хорошо. Мне трудно сейчас судить, потому что столько времени уже прошло, да и я, наверное, изменился. Так что я воздержусь сейчас от каких-то категоричных оценок, чтобы и Володю не обидеть, и Вас не ввести в заблуждение.
24.10.2009 г.